Рубрика "Экологические итоги". Вопросы освоения Арктики. Ведущая рубрики Вера Серебровская беседует с руководителем группы полярной океанологии Института океанологии РАН, почетным полярником РФ Сергеем Писаревым
Сергей Писарев
руководитель группы полярной океанологии Института океанологии РАН, почетный полярник РФ
Вера Серебровская: Приветствую зрителей "Экологических итогов". 21 мая в России отмечают день полярника. В этот день в 1937 году, то есть ровно 80 лет назад, была открыта первая дрейфующая полярная станция "Северный полюс". В канун профессионального праздника покорителей высоких широт мы решили поговорить об освоении Арктики, научных исследованиях, которые там проводятся, и климатических изменениях, которые происходят на самом севере нашей планеты.
Гость в студии – руководитель группы полярной океанологии Института океанологии РАН, почетный полярник России Сергей Писарев. Сергей, добрый вечер. Спасибо, что пришли в эту студию.
Сергей Писарев: Добрый вечер.
В.С.: Вообще редко вас можно застать в Москве. Как правило, вы дрейфуете вместе со льдинами или ледоколами на самых высоких широтах нашей планеты.
С.П.: Да, это так.
В.С.: И, во-первых, хочется поздравить вас с праздником.
С.П.: Большое спасибо.
В.С.: Откуда вы сейчас вернулись и куда собираетесь в ближайшее время?
С.П.: В этом году я уже и в Антарктиде поработал в короткой экспедиции, и дрейфовал, как я и делаю последние 13 лет, в центре Арктики на дрейфующей станции "Барнео". Это российский сезонный дрейфующий лагерь. Я там выполняю некие работы вот уже 12 лет подряд.
В.С.: Но действительно 21 мая 1937 года – это такая точка отсчета масштабного освоения Арктики. А что было до папанинцев?
С.П.: Арктикой люди интересовались поневоле, просто потому что они там жили. А с точки зрения первых научных измерений со льда это были измерения двух суден в 1882 году. Они были затерты во льдах Карского моря. Они шли с научным оборудованием в Диксон, имея разрешение имперского правительства. Это были иностранные суда, голландцы. Они были затерты, вынесли оборудование на лед и стали измерять со льда. То была экспедиция Стефанссона в 1914 году. Потом еще между голландцами был беспримерный дрейф Нансена. Я бы так сказал. Научные измерения со льда производились до нашей "СП" 3 раза. Но все, кто готовил "СП-1" (Папанин и т.д.), они все об этом знали, внимательно читали и все это использовали в своей работе.
В.С.: Давайте напомним телезрителям про эту самую первую экспедицию. Итак, первая в мире советская полярная научно-исследовательская дрейфующая станция "Северный полюс-1". В ее состав входили 4 человека. Это руководитель станции Иван Папанин, радист Эрнст Кренкель, метеоролог и геофизик Евгений Федоров и гидробиолог и океанолог Петр Ширшов, кстати, именем которого ваше судно называется.
Высадил полярников на льдину 21 мая 1937 года самолет легендарного летчика Михаила Водопьянова. Станция дрейфовала 9 месяцев. И за это время было сделано много интересных открытий. Так папанинцы впервые измерили глубину океана у полюса – 4290 метров. Обнаружили теплую атлантическую воду Гольфстрима на глубине нескольких сот метров, а также рачков и водорослей на глубине 3000 м. До этого считалось, что на Северном полюсе всегда высокое давление и не меняется погода. Оказалось, что там образуются циклоны и теплее, чем думали раньше.
Сергей, что-то есть к этому добавить? Что еще там открыли?
С.П.: Есть добавить. Не в плане, что открыли. Тут все верно перечислено. Тут добавить нечего. Или наоборот очень много что добавить. Но по-крупному это верно. Поскольку я знаком с дочерью Ширшова, мне довелось цифровать те измерения, которые они делали, имея в руках личный архив Петра Петровича Ширшова, вот эту миллиметровку, где он писал своей рукой. И это превращалось в цифры. Это было много лет назад.
И одно дело – сухие открытия и так далее. А другое – понимание того, что люди вручную опускали известные мне по весу приборы, вручную опускали до 4000 м. Они не могли это сделать в одни сутки. То есть сегодня они, например, измеряли в пределах в 0-1000 м, завтра – 1000-2000, потом глубже, глубже и глубже. И так в 4 дня они получали ту станцию, которую я теперь за 40 минут делаю на автоматических лебедках. Это вызывает уважение.
Вот эта палатка маленькая, если кто ее видел. Так жить впритирку 9 месяцев. Это было испытание для мужчин.
В.С.: С тех пор там не сильно условия изменились. Палатки стали разве что попросторнее и там обогреваются. Но спрашивают телезрители: "Было ли вам когда-нибудь на Северном Полюсе жарко?". Мы же сказали сейчас, что оказалось, что не так холодно. Думали, что там совсем -50.
С.П.: Слово "не так" – это означает все-таки минус 20 – минус 30. Просто думали, что еще холоднее. Но это Северный Ледовитый океан. Он всегда мягче, чем где-то в центре Якутии. Там континент. И там всегда температуры более радикально меняются. Это более континентальный климат. А в океане всегда помягче. Было ли мне жарко? Конечно, перетопишь эту палатку – какое-то время жарко. Выключишь – и через 2 часа уже холодно.
В.С.: Такой вопрос, который обыватель может, наверное, не знакомый с ситуацией на Северном полюсе: "Почему же все-таки льдина папанинцев растаяла?". Казалось бы, -25. Лед не тает.
С.П.: Но лед в океане все время движется. Если вы попадете на полюс, вы секунды не продержитесь, потому что средняя скорость дрейфа – 10 см в секунду. То есть раз – и вы уже не на полюсе. А они просто дрейфовали 9 месяцев. Их вынесло к Гренландии. А там уже океан сравнительно теплый. И там большая динамика льдов. Они вначале разрушались, потом таяли, и потом, слава богу, ледоколы спасли.
В.С.: Очень сильно погода изменилась за последнее время и в центральной части России. Вот этот май. Я не знаю, вы застали или вы были тоже на северном полюсе. В самом начале было прохладно, мягко говоря, если не сказать холодно. И вот телезрители интересуются: то, что меняется погода, климат меняется на Северном полюсе, влияет ли это на погоду в центральной части России?
С.П.: Тут разные ученые по-разному говорят. Все влияет на нашей планете. Это живой организм. Но я бы не сказал, что эти связи столь линейны и прямые. Я бы такой образ. Знаете, вы идете куда-то с собакой гулять из этого угла вот в тот сквер. Это климат. Вы идете по прямой. А собака ваша все время бегает. Это погода. Конечно, как-то влияет то, что вы идете в сквер. Но погода, вот эти виляния на длинном поводке, может быть в этом году холодной в мае, а климат совершенно в другую сторону идет. Есть, конечно, влияние.
В.С.: Но то, что в Арктике действительно теплеет – это факт неоспоримый.
С.П.: Да.
В.С.: Даже измерения папанинцев, если сравнить их с нынешними, то сейчас вода в Северном Ледовитом океане стала теплее в 2 раза.
С.П.: Нет.
В.С.: Это ваши слова я цитирую.
С.П.: Мои слова, да?
В.С.: Да.
С.П.: Ух ты. Дело в следующем. Россия изучает Арктику лет 110 с научной точки зрения. Не осваивает, как казаки, а наука. Лет 110. И у нас был уже период потепления. Он как раз был с 1920-х по 1940-е годы. Он уже был. И, соответственно, в 1937 году дрейфующая льдина застала достаточно теплый период. И, конечно, не все данные полностью можно сравнить. Но да, какие-то воды были тогда холоднее, но какие-то были теплее. То есть не теплее, а такие же. И тот период (1920-1940-е годы) подкрепляет все те теории… Кто не согласен с трендом и антропогенным влиянием на климат, они сразу приводят этот период (1920-1940-е годы), когда да, у нас было меньше материалов, но похоже, что потепление было такое. У меня даже есть доклады на английском языке, где я сравниваю, как газеты писали тогда: "Ох, Арктика теплеет". И прямо цитата одна на другой. То есть все по кругу.
В.С.: Все циклично. Наши режиссеры подготовили графику, на которой видна динамика таяния льдов в Северном Ледовитом океане. Так вот, за последние 30 лет толщина арктических льдов в среднем уменьшилась наполовину. И, как утверждают некоторые ученые, если так пойдет и дальше, то к 2070 году Земля может полностью лишиться северной ледяной шапки. Вы согласны с таким мнением? Как можете прокомментировать?
С.П.: Абсолютно верно, как она меняется. И это со спутника показано. И тут нечего обсуждать. А только одна деталь. В 1920-1940-е годы у нас были самолетные разведки тогда. В 1925 году первая… То есть это более-менее сравнимые данные. И, например, в минимум льда 2007 года мы, будучи на самом мощном европейском ледоколе "Polarstern", не смогли пройти по тому же району, где выдающийся советский океанолог Николай Николаевич Зубов на парусно-моторном боте прошел в 1934 году вокруг Земли Франца-Иосифа. То есть что хочу сказать? Есть признаки, что все-таки это цикличность. Но это как бы процесс изучения. То, что площадь 1979 года меньше, чем сейчас – это бесспорно. Как было в 1920-1940-е годы – есть, что обсуждать. И отсюда вывод – это цикл или тренд.
В.С.: Еще одно доказательство того, что действительно теплеет – это если раньше самолеты, которые открывали ледовые станции, обустраивали свои лагеря на так называемых паковых льдах, то есть 3-4-летних. Но это вы меня сами когда-то на Северном полюсе научили этой терминологии. То сейчас только однолетние льдины попадаются уже несколько лет.
С.П.: Да.
В.С.: Однолетняя льдина – это которая рождается в холодный период…
С.П.: Дело в том, что чтобы обустроить ледовый аэродром, вам нужен лед по возможности ровный, чтобы вам меньше было скалывать льда и меньше намораживать… Это некое ремесло. И вы всегда норовите высадиться на тот лед, который ровный. А какой лед у нас ровный? Это однолетний. Потому что в принципе самолеты всегда садятся на однолетний лед. Другое дело, что много было другого льда (и это было с самолетов). И тот же однолетний лед… я сам уже 30 лет работаю в Арктике. Я прекрасно помню, как ты летишь по какому-то маршруту – вот эта льдина годится для ледового лагеря, вот эта. А вот эта лучше. А сейчас полдня летаешь – слава богу, хоть одну нашел. Более-менее, не хотелось бы, но нет выбора. То есть, безусловно, структура льда поменялась, он резко помолодел. Безусловно, не сохраняются многолетние льды. Но напрямую со взлетно-посадочными полосами и самолетами это не связано. Потому что самолеты всегда искали однолетний лед.
В.С.: Расскажите, пожалуйста, в двух словах, какие исследования сейчас проводятся в Арктике. Океан, вода в океане. Почему, если вода потеплела, льды не тают… У нас, кстати говоря, есть ролик. Мы его чуть-чуть попозже посмотрим. Буквально сейчас поясните, и дальше будем смотреть.
С.П.: Лед – это самый медиафакт, и все об этом знают, что лед сокращается. Дальше вопрос – почему он сокращается? Это океан, где та самая атлантическая вода на глубине потеплела, или это атмосфера? Воздух тоже вроде теплее стал в результате всяких подсчетов. И для этого ведутся исследования.
Поскольку вода на глубине потеплела, а на поверхности нет, то такие люди, как я, задаются вопросом: "А это тепло проникает ли ко льду, влияет ли? Может ли оно вообще проникнуть?". Дело в том, что там некая стратификация, некая плотностная, что ли, крышка. И баланс печки этих глубинных атлантических вод и крышки, некий галоклин, скачок солености, который запирает, он ослабляется, а она утепляется. Или она утепляется – он становится сильнее. И вот этот баланс и позволяет рассчитать, идет тепло от океана или нет.
Кажется, что океан, безусловно, влияет, но в гораздо меньшей степени, чем атмосфера. А в атмосфере множество метеорологических автоматических станций. Они все дрейфуют. У нас сейчас дрейфующих станций нет с 2013 года. Мы только сезонно дрейфуем. Это станция "Барнео" у Северного полюса. Она работает только месяц. Никто сейчас год не дрейфует по комплексу причин. Но зато очень много автоматических устройств в Арктике, то есть множество дрейфующих станций измеряются уж по крайней мере параметры атмосферы и океана. Все физические параметры измеряются в автоматическом режиме на спутнике. И масса информации.
В.С.: Но благодаря Сергею Писареву и его коллегам у нас есть возможность совершить путешествие к самым широким широтам, увидеть, как проходят научные исследования и даже полюбоваться северным сиянием. Сейчас мы посмотрим видеоролик, сделанный в ходе научной экспедиции в 2015 году, а Сергей Викторович будет комментировать, что происходит на экране.
С.П.: Это международная экспедиция на ледоколе "Polarstern". Я в пяти таких принимал участие. Они выходят от Европы, идут к полюсу, заходят до Канадской котловины. Естественно, животные – это самое красивое, что в Арктике. Это не то же самое, что вертикальное распределение температуры до глубины 4000 м. Медведи подходят. Летом они везде достаточно часто встречаются. Эти достаточно упитанные. Это явно самка с детенышем. Он уже почти таких же размеров.
В.С.: Это уже довольно взрослый детеныш.
С.П.: Да. Он два года с ней ходит. Потом он, видимо, ее покинет. Так уже размеры сравнялись.
В.С.: Сейчас давайте послушаем. Что они говорят – какие вкусные ученые?
С.П.: Нет. Конечно, они бы и ученых съели. А когда идет ледокол (вы видели, это я в этом красном костюме), еще одновременно летает вертолет вокруг. И то, что у меня было в руках, такой, как вы назвали, фен – это некий обрывной… то есть измерение на 1000 м без лебедки. А это другие виды работ. Это такая комплексная экспедиция. Конечно, колоссальное количество материала собирается. И там мельком проходили разнообразные приборы, в том числе этот желтый. Вот мы его установили – это некий буй, который будет следующие два года в автономном режиме работать в Арктике. И эти буи и некоторые другие посылают информацию через спутник. И я каждый день в Москве на своем компьютере (и завтра, и в субботу, и в воскресенье) буду иметь столько же неких вертикальных профилей характеристик океана, сколько папанинцы получили за все 9 месяцев своего дрейфа. То есть ежедневно столько же, сколько за 9 месяцев. И то был безусловный подвиг. А сейчас это технологии. Тоже, конечно, некие навыки, некое ремесло. Тоже холод, тоже всякие сложности.
Вот тоже интересный эксперимент. Специальные батометры – это такие большие бутылки для взятия проб воды в океане. И после того, как вы возьмете и правильно проанализируете воду (это такой проект "геотрассеры"), вы можете сказать, что, например, в верхних 50 метрах Северного Ледовитого океана вблизи Северного полюса у вас 15% воды из реки Маккензи, 28% - из реки Лена.
В.С.: Давайте посмотрим северное сияние. Откуда оно там?
С.П.: Это Баренцево море. Это не центральная Арктика. И поскольку это лето, то в Баренцевом море часты северные сияния. Но, конечно, лучше его наблюдать зимой. Зимой оно еще красивее.
А тут, как вы видите, члены международной экспедиции приходят в восторг. И есть, от чего. Если я видел уже, то чуть меньше восторга. Но вообще это красиво. Мне очень нравится до сих пор.
В.С.: Сергей, возвращайтесь к нам.
С.П.: Возвращаюсь.
В.С.: Я думаю, что любой, кто увидел этот ролик, тоже захотел побывать и на Северном полюсе. И, кстати, телезрители спрашивают: "Какая толщина льда и можно ли жить в пластах льда?".
С.П.: В пластах, пожалуй, нет. Толщина этого однолетнего, куда самолеты садятся – это где-то 140-180 см. Жить довольно сложно, потому что морской лед мы бурим – и туда тут же поступает вода. То есть невозможно жить. То есть некие пещеры, которые в материковом льду, который на островах лежит, который образуется из снега. А тот лед, на котором мы дрейфуем – он образуется из соленой морской воды. В нем жить нельзя.
В.С.: Сейчас очень много говорят, и действительно так и есть – сложная экологическая обстановка. Вот что касается Арктики, ваши наблюдения говорят ли о том, что там экологическая ситуация ухудшается?
С.П.: Я не вижу, чтоб она ухудшалась. А по сравнению с тем, что было, так она даже улучшается. Дело в том, что, может быть, многие помнят – в 2007 году наш президент, проводя рукой, стоя на Земле Александры, сказал: "Вот эти бочки надо убрать". К сожалению, я в составе экспедиций 10 лет тоже туда завозил бочки. Не лично.
В.С.: Но это было…
С.П.: Да, это было в 1980-е годы. И очень приятно, когда в 2013 году я до боли знакомые места… Там каждая вторая бочка знакомая. Нет ни одной. Я считаю, что эти колоссальные проекты – при всем при том ни капельки нефтяных разводов. Конечно, я не делал химический анализ. Но визуально это абсолютно чисто. И уж точно убран весь металл, все куски.
В.С.: Это такая колоссальная работа по всей Арктике проведена?
С.П.: Она идет шаг за шагом. И многие острова уже очищены. И эта работа, насколько я знаю, продолжается. Это такая расплата за наши прошлые грехи. Но то, что вообще на это обратили внимание и серьезно взялись, это приличные ресурсы. Но по крайней мере металла нет, который, кстати везде – в Антарктиде на зарубежных станциях. Просто люди так хищнически работали в высоких широтах.
В.С.: Я сейчас хочу уточнить у наших режиссеров, сколько времени до конца эфира, можем ли запускать рубрику "Экологический контроль". Очень интересная беседа. Я думаю, что когда вернетесь из следующей экспедиции, мы продолжим говорить, в частности, о том, к чему приводят наши научные исследования. Гостем студии был руководитель группы полярной океанологии Института океанологии РАН, почетный полярник России Сергей Писарев. Сергей, еще раз вас с вашим профессиональным праздником.
